ЗАВЕЩАНИЕ

      "Если я умру не своей смертью, а при загадочных обстоятельствах, прошу разобраться в них и наказать виноватых".
      Игнат задумался о том, как будут разбираться.
      "Только особенно НР копошитесь, — дописал он, — знаю я вас".
      В то, что он умрет, Игнат верил, но только не знал, когда и как, именно это и мучило его, и он решил на всякий случай оставить завещание, чтобы потом не было разных кривотолков по поводу его смерти.
      Жена его Вера давно спала, изредка всхрапывая и тяжело ворочаясь.
      "Ты, Вера, работу свою бросай, не гоже бабам работать на стройке. Я поговорю с Иваном Феоктистовичем, может, другую работу подыщет".
      Хотя нет — Игнат зачеркнул про Ивана Феоктистовича. Бабник он. Хоть и старый, но надежды на него нет никакой.
      "После меня сразу замуж не выходи, а если будешь выходить — присмотрись, стоящий ли человек, а то нападешь на какого-нибудь Ивана Феоктистовича и будешь всю жизнь маяться".
      Игнат закурил, размышляя о том, как же теперь намекнуть на тещу с тестем. Именно с их стороны он и ждал своей преждевременной смерти.
      А началось все это с получки.
      Приехал Игнат в контору позже всех, надо было углы доложить, инструмент спрятать; приехал, а ребята уже все разошлись. Крутнулся туда-сюда — никого.
      Зашел в магазин, в магазине очередь. Посмотрел равнодушно как вино покупают, и вышел из магазина с пустыми руками.
      Поеду-ка я домой, — ни с того ни с сего решил он и сам себе удивился. Сел в автобус, рядом с ним люди нарядные, трезвые. Трезвым ехал и Игнат. Так, удивляясь самому себе, и доехал до дома.
      Открыл дверь. Вера посмотрела на него и спрашивает:
      — Не дали?
      — Почему же не дали: вот, — выложил он 92 рубля 47 копеек.
      Вера боком подошла к нему, принюхалась.
      — Ты сопельки-то не разводи, — обиделся Игнат и отобрал трешку. Вера ничего на это не сказала и спрятала остальные.
      — Вот хорошо-то, вот хорошо, если хочешь, я сбегаю, — засуетилась она, — с отцом вместе поужинаете, я сейчас пельмени настряпаю.
      Игнат прошелся по комнате, потер руки и остановился. Жена на кухне загремела посудой.
      Встал Игнат в понедельник утром легкий и чистый. И голова не болела. Неторопливо собрался на работу, побрился и вышел из дома. На работе, как обычно, поговорили о прошедших выходных, поговорили о том, кто сколько выпил, кто что по телевизору видел, а Игнат молчал, молчал, да и скажи:
      — А я, братцы, не пил.
      Посмеялись на это все и промолчали.
      В обед, когда скидывались по рублю, Игнат, обиженный, что не поверили ему, сказал, что не будет.
      — Ладно, — ответили ему, — как хочешь, — а сами смеются.
      Весь обед Игнат проторчал в красном уголке. Было ему муторно и скучно. После обеда все повеселели, работа спорилась. Игнат взялся доводить углы и до конца смены так больше и не подошел к ребятам. Они покосились на него, а после работы, когда переоделись, его опять не пригласили.
      "Ну и ладно, черт с вами", — решил Игнат.
      Злой и недовольный приехал он домой, ужинать отказался.
      Вера спросила:
      — Не заболел ли?
      — Нет, — буркнул Игнат.
      Лег на диван и отвернулся. Так продолжалось неделю.
      "Они на принцип, и я на принцип. Посмотрим. — думал Игнат, — чья возьмет".
      А в конце недели ребята собрались после работы.
      — Поговорить надо, — сказали они.
      — Можно и поговорить, — согласился Игнат.
      Кеша долго смотрел на Игната и сказал:
      — У тебя цвет лица изменился.
      — Может, — сказал Игнат, — а что? Не пью, вот и изменился.
      — Мы не для этого хотели с тобой поговорить, — сказал Кеша, — ты ведь сам говорил, что плохо живешь с тестем и тещей.
      — Ну и что? — насторожился Игнат.
      — Ничего, — ответил Володя Авдотченков, — они ведь у тебя с медициной связаны.
      — Были, — сухо ответил Игнат, — фельдшером тесть работал, а теща, сами знаете, санитаркой.
      — Знать-то мы знаем, но ты другого не знаешь. У нас в поселке был однажды такой случай. Дружок у меня, Витька Пузырь, тоже взял да бросил пить. Понимаете, — обратился Авдотченков к ребятам, — ни с того ни с сего — и все, хана ему пришла, а вскрыли — теща его отравила, лечить хотела, а получилось по-другому.
      Кеша сочувственно покачал головой.
      — Я тоже знаю случай, — сказал он, с жалостью глядя на Игната, — наше дело сторона, сам понимаешь. Работать ты хорошо работаешь, а вот коньки отбросишь — и концов не найдут. Бабы, они такие. Вроде иногда и помочь хотят, а получается по другому. Ты присмотрись-ка дома, не подсыпают ли тебе чего-нибудь?
      Игнат опешил.
      — Да вы что?
      — Вот тебе и что. Ты, брат, приглядывай за ними, мы тебе серьезно говорим.
     
      С тех пор начал Игнат следить за домочадцами. Больше, конечно, за тещей. Вера, наверное, не будет, а с другой стороны, кто ее знает, что у нее на уме.
      Но от тещи вполне можно ждать. И тесть руку приложит, не поморщится. Сами-то они на праздник купят бутылку вина, так целый год и пьют ее, а ему как ни приди, так скандал.
      Вот и решил Игнат написать на всякий случай завещание. Если у людей было такое, значит, и с ним может приключиться, а жить ему еще хотелось.
      Жаль вот, сынишку в деревню отправил к родителям своим, а, может, оно к лучшему. Сунется малец — ему-то сколько надо? Чуть-чуть — и все, не то что Игнату.
      "Мишку не порти, пусть самостоятельно растет. Могилу мою покажите, каждый день пусть не ходит, уроков им сейчас много задают, но по выходным и на каникулах пусть не ленится, батька у него один, других не будет".
      Что бы еще написать? Игнат потушил папироску. "Еще вот что, хоронить будете в сером костюме, а черный Мишутке можно перелицевать, а мне все едино. Как только их посадят, — Игнат подчеркнул "их", — съезди к моим и привези мать, она уже на пенсии, ей много не надо". Игнат вздохнул. Вот, кажется, жил-жил, а добра не нажил, нечем больше распоряжаться. А может оно к лучшему, меньше мороки, а то отписывай, кому что.
      Игнат загрустил. "На поминках много не выставляй, Охотников на дармовщинку выпить много". Тяжело стало Игнату, он и не заметил, как набухли слезы. "Матери сразу не сообщай, — дописал он. Шмыгнул носом и оглядел комнату, — Если от работы комнату дадут, не отказывайся. Мишка быстро растет, не успеешь оглянуться, как девку приведет. Ты уж со снохой в мире живи и мою мамашу не забижай. Вот", — дописал Игнат и совсем расстроился. Достал конверт, пошарил на полке, под руку попалась открытка "С Новым годом!" и он подписал: "С наступающим Новым годом, с наступающим вас праздником, ваш отец и муж Игнат".
      Запечатал конверт и сунул в старый ридикюль жены, туда, где документы. Тихо разделся постоял возле кровати, посмотрел на спящую Веру и потушил свет.
      — Подвинься, что ли, — сказал он жене.
      Вера что-то пробурчала.
      — Ладно, двигайся, может, в последний раз ложусь, — Игнат, шмыгая носом, полез под одеяло и замер под крепким и теплым боком жены.