АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК

      Два раза в месяц приходил он домой в тяжелом виде. Долго открывал дверь, не мог с первого раза в замочную скважину ключом попасть, а открыв дверь, вставал на пороге, пошатываясь, и говорил:
      — А где у меня аленький цветочек?
      Встречать выходила жена.
      — Ну что? — спрашивала она. — Опять ты за свое! Молодец, нечего сказать.
      Килялин, пошатываясь, проходил на кухню, два раза в месяц здесь было его законное место, дальше, в комнату, его не пускала жена.
      — Нечего тебе там делать, — говорила она, — и без тебя тошно.
      — Тошно, — соглашался Килялин, — мне и самому тошно, — и старался дышать через раз.
      — Фу, — зажимала нос жена, — ну и несет же от тебя, — на помойке, что ли, пил.
      Где Килялин пил, он этого не говорил. Да это и неинтересно никому.
      Жена, еще немного покачав головой, оставляла мужа на кухне. Килялин сам себе грел ужин, после ужина, покурив, звал к себе дочку.
      — Аленький, иди ко мне, сказку расскажу.
      Жена не пускала дочь, но Килялин настаивал, да и плохого в этом ничего не было. Приходила дочь, садилась рядом с отцом на подоконник и. подняв на него глазенки, приготавливалась слушать.
      — Ты про аленький цветочек будешь рассказывать?"— спрашивала дочь.
      — Про аленький, — отвечал отец.
      — Ты же обещал про Электроника рассказать.
      — В следующий раз, доченька.
      Про Электроника Килялин не знал.
      — Ну, ладно, — вздыхала Аленька, — рассказывай про цветочек.
      Килялин вставал с подоконника и, прокашлявшись, начинал. Рассказывал он один и тот же эпизод, как злая колдунья заколдовала красивого царевича, и стал он безобразно страшным. Ходил он по своему царству, и все его пугались. Нос у него крючком, глаза как блюдца, волосы непричесанны.
      — Как ты? — перебила его дочь.
      — Может, и как я, а может, и похуже.
      — Хуже тебя, наверное, не бывает, — выходила из своей комнаты жена и, прислонившись к косяку, начинала зудеть. — Ты посмотри на себя, на кого стал похож, образина, — беззлобно ругала она его при дочери.
      Килялин, будто обрадовавшись ее словам, вворачивал "образину" в свою сказку. — ...и все вокруг говорили: "Ну и образина в том саду живет!" А не знали, что внутри этой образины был молодой красивый принц. А злая колдунья поставила ему условие, что будет он так ходить, людей пугать, пока не полюбит его молодая красивая девушка. И что должна она его полюбить не за красоту и богатства, а за его душу. Душа у этого страшилища была добрая, но никто не видел этого, все думали, что раз он такой страшный снаружи, такой же и внутри.
      Жена, давно уже усмехавшаяся, встревала в его речь.
      — Уж не сам ли о себе, принц несчастный, молодую ему подавай. Вот как тресну сковородкой, чтоб мозги дочери не пудрил!
      Килялин присаживался на подоконник, брал на руки дочь и, наклонив голову, продолжал.
      — Долго ждал заколдованный принц, когда придет молодая красавица которая должна полюбить его и воскресить.
      — Живой водой, да? — спрашивала дочь.
      — Не обязательно живой, — отвечал Килялин.
      — Ну да, — говорила жена, — ты разве можешь, как все люди, тебе обязательно надо наклюкаться. Другие-то ведь как люди, а этому надо до посинения.
      Килялин вытирал лицо ладонью и ничего не отвечал жене.
      — Он в зоопарке живет, да? — спрашивала дочь.
      — Вот точно, ему бы в зоопарк, пусть бы люди подивились на это чудище, — говорила жена и уходила в комнату.