ШВЕЙЦАР

      Сема проснулся от стука в дверь. Голова тупо гудела, хотелось пить, но для этого надо было вставать. А дверь все громыхала.
      — Кто там? — спросил Сема.
      — Я! — донесся грубый голос.
      — Я! Кто это — я!
      — Швейцар, — отозвался тот же голос.
      — А, швейцар? Швейцар, значит. А почему ты тогда по-русски разговариваешь?
      За дверью помолчали. Потом тот же голос недоуменно ответил:
      — Так я же швейцар на выходе.
      — Ну, на входе или на выходе, этого я не знаю. Но вот как ты научился по- русски? Или, может, я по-швейцарски говорю? Ну-ка, скажи что-нибудь по швейцарски!
      Сема осторожно подошел к двери.
      — Ну ладно. По-швейцарски мы оба умеем. Так чего тебе надо, земляк?
      — Ты вчера стекло разбил в бильярдной., На шесть рублей. Кий сломал. На общую сумму четырнадцать рублей сорок семь копеек.
      — Ну и что ж?
      — Как что? Расплачиваться надо.
      — А у меня ведь рубли.
      — Так я тебе про рубли и говорю, что 14-47.
      — Швейцарских, что ли?
      — Каких еще швейцарских?
      — Ну ты швейцар или не швейцар?
      — Швейцар.
      — А где же я возьму швейцарские рубли?
      — Я вот сейчас дверь выломаю и покажу, какие бывают рубли.
      — Что ж, попробуй. Нарвешься на международный инцидент. Мое правительство твоему пошлет такую ноту... на швейцарском языке!..
      Сема наконец открывает дверь. В дверях стоит швейцар с окладистой бородой, весь в галунах и лампасах. Сема осторожно дотрагивается до фуражки, снимает ее и вертит в руке.
      — Н-да, — глубокомысленно замечает он. — Недаром говорят, что швейцары богато живут. Ишь как вырядился с утра пораньше, — Сема осматривает себя, — не то что мы, командировочные.
      Швейцар отнимает у него фуражку, надевает себе на голову.
      — Ты вот что! Не изгиляйся. Деньги давай! Некогда мне тут лясы точить! Ишь, иностранец выискался!
      Сема удрученно разводит руками.
      — Так нет же у меня денег, и тем более швейцарских. Чего же я тебе дам-то? Вот опохмелить могу! — по-русски радостно восклицает он. — Ну-ка, давай по стопочке.
      Сема наливает из недопитой бутылки стакан, осторожно подает швейцару. Тот, закрыв за собой дверь, осторожно принимает стакан и, немного помедлив, залпом выпивает.
      — Вот! Это по-нашему! — Сема выливает себе остатки в тот же стакан. — Ну, за твое здоровье.
      Они долго нюхают корочку хлеба, передавая ее друг другу.
      — Вот только закусить нечем, понимаешь, денег не выслали еще, жду.
      Сема садится на кровать, уставившись на пустую бутылку.
      — Сколько сейчас времени-то? — обращается он к швейцару.
      — Около десяти, наверное.
      — Эх, и не достанешь ведь до одиннадцати. А может, у вас в Швейцарии другие порядки? — с надеждой спрашивает он. — У меня вот трояк завалялся.
      — Ну, у кого какие порядки, а у меня свои. Ладно, есть у меня на черный день.
      Швейцар поворачивается, чтоб уйти. Сема его останавливает.
      — Погоди-ка, дед, вот тебе трояк, и прихвати ты там швейцарского сыру.
      Через некоторое время старик возвращается, неся бутылку и сыр.
      Сема лежит на кровати, задумчиво выводя старинную русскую песню "Во поле березонька стояла". Швейцар торжественно ставит бутылку на стол, нарезает сыр.
      — Ну давай, вставай. Опохмелимся. Да я поеду, смена-то моя давно кончилась.
      Сема, слегка повеселевший, резко вскакивает с постели и садится за стол. И пока швейцар разливает, пристально смотрит на него.
      — Вот уважаю швейцаров, и вообще я — интернационалист. По мне ты будь хоть кем, у меня даже друг татарином был! Но разливаешь ты хорошо. За дружбу между народами!
      Тот согласно поднимает свой стакан, они чокаются и выпивают.
      — Ты вот что мне скажи. Как оказался в Швейцарии-то?
      — На пенсии я, — отвечает тот и наливает еще.
      — А как будет по-швейцарски "дверь"? — выпив, спрашивает Сема.
      — Дверь она и есть дверь. Как ее еще назовешь? Ворота, калитка. А я швейцар.
      — А я кто? Тоже швейцар?
      — Нет, тебе еще рано. Ты еще молодой.
      — Так что же, в старости я тоже швейцаром буду?
      — Ну, я этого не знаю, кем приспичит, тем и будешь.
      Сема долго и глубокомысленно молчит.
      — Разливай остатки, — приказывает он, — ты вот что мне скажи, петь умеешь? Ну, есть у вас песни народные? Такие, чтоб душа пела, а? Вот спой-ка что-нибудь, а я тебе как-нибудь подпою. По-швейцарски я почти не умею. Начинай.
      Швейцар, глубоко вздохнув, начинает:
      — Ой, мороз, мороз, не морозь меня!..
      Сема удивленно мотает головой, внимательно слушает первый куплет и незаметно для себя начинает вести первым голосом;
      — Моего коня, ох, белогривого, У меня жена, ох, ревнивая!
      И долго еще из полуоткрытой двери .16-го номера слышались народные швейцарские песни.